Ровно семь лет назад 16 июля 2014 года состоялся крестный ход в память 700-летия рождения прп. Сергия Радонежского. Для меня этот крестный ход стал исключительным испытанием.
Вторая попытка. (Рассказ).
«Обдумай, верно ли и возможно ли то,
что ты обещаешь,
ибо обещание — есть долг.»
Конфуций.
Тот кто давал себе лично, те или иные обещания, очевидно знает, как трудно их впоследствии реализовать. Причем скоротечность времени, отдаляя наши обязательства, буквально растворяет их в круговороте дел насущных, и с каждым прошедшим днем приступить к выполнению ранее взятого на себя обещания, бывает делом трудноисполнимым.
Ровно семь лет тому назад, я дал себе обещание, которое безуспешно на протяжении прошедшего времени пытался исполнить. Шли годы, но как говорится в басне Ивана Андреевича Крылова: «А воз и ныне там». Приступить к выполнению ранее взятых на себя обязательств, мне решительным образом не удавалось.
Дабы погрузиться в обстоятельства дела, приведу новость взятую мною с сайта Московской Патриархии: «16 июля 2014 года крестным ходом из подмосковного Покровского женского ставропигиального монастыря в Сергиев Посад, начались основные общецерковные торжества, посвященные празднованию 700-летия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского. Шествие, в котором приняли участие десятки тысяч паломников, возглавил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл».
Вместе с многочисленными участниками крестного хода мне также посчастливилось принять участие в этом грандиозном событии. Ранним утром 16 июля, священники южных районов Подмосковья, прибыли организовано на автобусе, к Покровскому монастырю в Хотьково. Пройдя на территорию монастыря мы приготовились к началу крестного хода. В утреннем воздухе середины лета, восходящее солнце, постепенно увеличивало температурный режим окружающей среды. Дорожное покрытие под ногами, так же, уже в достаточном количестве впитало в себя энергию солнечных лучей. При этом накануне всех священников, участников крестного хода, предупредили о наличии единообразия в одеянии: помимо подрясника, рясы, епитрахили и камилавки, надлежало шествовать из Хотьково в Сергиев Посад в черных ботинках. Не имея надлежащего внешнего вида в обуви, я незадолго до торжественного события приобрел в обувном магазине ботинки, которые по всем параметрам соответствовали данным нам накануне рекомендациям.
Ровно в назначенное время многотысячный крестный ход в честь преподобного Сергия, игумена Земли Русской, начал свое движение в направлении Сергиева Посада. Захватив с собой фотоаппарат, я неоднократно убегал вперед, дабы запечатлеть потрясающую, величественную картину «торжества Православия», то наоборот специально отставал, чтобы сфотографировать Святейшего Патриарха и других участников крестного хода, а потом бегом возвращался в свои ряды. При этом скорость движения крестного хода была, по моим подсчетам, не меньше четырех с половиной километров в час. Но не обращая никого внимания на жару, я фотографируя, продолжал маневрировать по периметру крестного хода.
Вспоминая, сегодня до мельчайших подробностей, дальнейшие события, не могу не отметить, что увлеченность фотографическим процессом, а в связи с этим и мои многочисленные перемещения, стали для меня необдуманной, легкомысленной, во всех смыслах роковой ошибкой. Пройдя в таком рваном ритме более двенадцати километров, не обращая ровным счетом на свое физическое состояние никакого внимания, я ощутил сильную боль в ногах. Она (боль) постепенно набирала силу, но до поры, до времени я не предавал ей должного внимания. Новые не разношенные ботинки, внутри, казалось приняли свойства грубой наждачной бумаги. Стертая кожа до мяса на обеих ногах горько напоминала мне, сколько излишних, ненужных, опрометчивых шагов я сделал. Несносная боль завладела всем моим естеством, но я еще некоторое время продолжал двигаться в темпе крестного хода. Только после того, как я снял ботинки и попытался продолжить движение в одних носках, я стал очень сильно отставать. Мелкие, невидимые на асфальте кусочки острого гравия со злобой бесчинствующего слепня, впивались в ступни, добавляя болезненного, неприятного драматизма в сложившиеся обстоятельства. Встав на обочину дороги, и еще несколько раз болезненно почувствовав агрессию гравия, я нацепив кое как ботинки, не фиксируя их на молнию, стал продолжать движение. Полагаю со стороны, мое шествие, выглядело очень нелепо, но по счастью участники крестного хода, проявляли во взглядах на меня искреннее сочувствие, очевидно догадываясь скольких усилий стоит мне, чтобы сделать очередной шаг. Именно в этот момент я ощутил новую напасть, которая уже наступила, но болезненное ощущение стертых в кровь ног, на некоторое время отдалили от меня ощущение еще одной неприятности. На протяжении получаса, я никак не мог отдышаться, и хотя последнее время шел я очень медленно, мне не хватало воздуха. Каждый раз, вдыхая усиленно, я чувствовал, как примерно девяносто процентов воздуха внезапно исчезли из атмосферы, десяти же процентов мне явно не хватало, и я просто напросто задыхался. В этот момент времени дома стоявшие по обоим обочинам дороги внезапно кончились и я увидел автобусную остановку, кажется на остановке сидели люди, но одно место было свободно. В этот момент я слабо воспринимал происходящее, но тем не менее устремился к автобусной остановке, как моряк потерпевший кораблекрушение стремится к спасительному берегу в бурном океане. Но надежде на то, что небольшой отдых поможет мне прийти в себя не суждено было сбыться. Я по прежнему ни как не мог восстановить нормальное дыхание, воздуха катастрофически не хватало. И тут произошло еще одно непредвиденное, на грани трагизма, недоумение. Сидящая справа женщина смело диагностировала у меня повышенный, или наоборот пониженный сахар, и тоном не терпящим возражений заставила меня употребить небольшой авиационный пакетик сахарного песка. В тот момент мне на него и смотреть то было тошно, не то что попытаться его съесть, но пришедшая тогда мысль, дабы ни кого не обидеть, заставила меня вкусить этот великий дар сахарной свеклы. И тут началось самое печальное, интенсивное дыхание, которое никоим образом не желало вернуться в пределы допустимые, подобно мощному пылесосу утащило большое количество сахарных кристаллов не в пищевод, а в сторону дыхательных путей. Наступивший жуткий кашель, не давал возможности мне продолжать дышать хотя бы в аварийном режиме, воздух для меня закончился совсем! Наверное, отчасти это можно сравнить с человеком, который захлебывается водой, хотя с безупречной точностью не берусь это утверждать.
В мировом кинематографе можно найти не мало сцен, где главные герои умирают, и режиссер фильма, в продолжении темы пытается предпринять усилия по художественному осмыслению еще нескольких шагов, уже за гранью земной жизни. Первое, что приходит на ум фильм Ридли Скотта — «Гладиатор». Знаете, что-то в этих догадках, в этих художественных образах — есть. Мое сознание ни на мгновение меня не оставляло, только почему-то автобусная остановка оказалась не на обочине дороги, а сместилась в центр придорожного летнего поля, непрерывный людской поток крестного хода продолжал двигаться, но в очень замедленном темпе. По моему была еще музыка, что-то близкое к «Shine On You Crazy Diamond». Но самое удивительное, что должно было меня поразить, но не поражало — это стойкое ощущение непричастности к всему происходящему, отрешенность, отдаленность. Была очень тонкая грань, но она запомнилась, некоторого непонимания происходящих событий на которые я взирал. Что-то странное произошло в моем восприятии, все было как будто по другому, привычная реальность отдалялась в сторону чего-то непонятного, неизведанного. Ну а главное, что естественно стало понятно немного позже, в этот момент я не ощущал нехватки воздуха.
Сейчас уже и не вспомнить сколько это длилось, но какое-то время спустя, я достаточно близко увидел своего друга, замечательного иконописца Валерия Тихонова, он мне что-то говорил, но я его не слышал, да вообще не понимал что он делает рядом со мной. Не знаю, как это объяснить, но после того как я увидел Валерия, все постепенно вернулось в прежнее состояние, я также продолжал учащенно дышать, находясь на лавке в очень неестественном положении. Валера также, как и я был участником крестного хода, шел далеко позади меня и совершенно случайно увидел меня на автобусной остановке. Не помню сколько прошло еще времени, но я продолжал задыхаться. Участники многочисленного крестного хода практически все прошли мимо остановки, шли те, кто немного отстал. Здесь в мою мысль ворвалось опасение, что автобус, на котором мы должны были возвращаться обратно и который ждал нас на Благовещенском поле, месте окончания крестного хода, уедет без меня. Я убедил своего друга продолжить движение и действительно с огромным трудом прошел около двухсот метров. Это все, что получилось у меня в тот момент, дальше двигаться я не мог. В изнеможении я присел на дорожный бордюрный камень. За это время людской поток крестного хода полностью закончился. Мимо нас неспешно стали проезжать автомобили МЧС и скорой помощи. Одна из машин скорой помощи остановилась напротив меня. Меня подхватили, уложили на носилки и втиснули в пространство мобильной скорой помощи. Второй диагноз в этот день врач скорой, в отличии от первого неудачного, поставила мне безоговорочно точно. Не помню подлинно, но слово стенокардия с некоторыми другими врачебными словосочетаниями, точно прозвучало. А потом произошло чудо, мне сделали из объёмного шприца внутривенный укол. Уже через минуту я почувствовал некоторую нормализацию своего состояния. Минут через пять я вернулся к ровному, нормальному дыханию, да и судя по всему пульс ослаб в своей интенсивности. Как не парадоксально это прозвучит, после всего произошедшего, жизнь налаживалась! Замечательный врач скорой помощи предлагала мне обязательную госпитализацию в Сергиевом Посаде, но почувствовав себя значительно лучше я умолял ее передать меня в руки священников нашего Ступинского благочиния, которые обо мне несомненно позаботятся. Вообщем миную центральную Сергиево-Посадскую больницу, скорая помощь отправилась к месту проведения патриаршего молебна на Благовещенское поле. Молебен уже закончился, и священники, участники крестного хода пробирались к своим автобусам. От машины скорой помощи, до стоянки нашего автобуса надо было пройти приблизительно один километр. С трудом, очень, очень медленно с болью в ногах, но при восстановленном дыхании, я добрался до автобуса, в котором через некоторое время окончательно пришел в себя. Нормальное состояние привнесло в мои мысли великую досаду, что в отличии от многочисленных участников крестного хода, свой крестный ход я так не завершил. Тогда в автобусе и родилась мысль обязательно попытаться снова пройти этим маршрутом от Покровского монастыря до Троице-Сергиевой Лавры.
Шли годы, а свое обещание мне так и не удавалось исполнить. Несмотря на то, что я часто бывал в гостях у своих друзей иконописцев Валерия и Иулии Тихоновых в Хотьково, обстоятельства складывались не в пользу моего обещания. В то же время память достаточно часто напоминала о данном и не исполненным мною взятым на себя обязательстве. И вот в этом году, спустя семь лет, после праздника Святой Троицы, я безапелляционно решил, что если не сейчас, то значит никогда. Помолившись на вечернем богослужении в честь иконы Божией Матери «Достойно есть» в Покровском Хотьковском женском монастыре, утром следующего дня ровно в пять утра, в кроссовках для ходьбы я отправился в путь. Шел я достаточно быстро не испытывая никаких затруднений. На памятном мне месте, автобусной остановке, остановился, дабы испить воды, да и вспомнить былое. Можно сказать «на одном дыхании» я добрался до Троице-Сергиевой Лавры, где в Троицком соборе утешился молебном с акафистом преподобному Сергию Радонежскому.
«Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи тридцати пяти дней» (Даниил 12:4-12), очевидно из этого текста Священного Писания берет свое начало пословица: «Обещанного три года ждут». В моем случае мне понадобилось без малого семь лет или две тысячи пятьсот тридцать шесть дней!
16 июля 2014 г. — 24 июня 2021 г.
Хотьково-Сергиев Посад.
Протоиерей Алексий Чекмарев.